Девять принцев в Янтаре - Страница 16

— Пока мы движемся вперед, — заметил мой брат, и я согласно кивнул головой.

Дорога расширилась, стала асфальтовой. По обеим сторонам протянулись каналы, полные грязной воды. Листья, мелкие ветки и разноцветные перышки плыли по поверхности.

Внезапно я ощутил легкость во всем теле, у меня закружилась голова.

— Дыши медленно и глубоко, — сказал Рэндом, прежде чем я смог вякнуть об этом. — Попробуем немного срезать, и воздух, и сила тяжести немножко изменятся. По-моему, до сих пор нам чертовски везло, и я постараюсь выжать из удачи все — подъехать так близко, как сможем, и так быстро, как сможем.

— Неплохо бы, — сказал я.

— Может — да, а может — нет, — ответил он, — но, по крайней мере, игра свеч стоит… Осторожно!

Мы как раз въехали на холм, на вершине которого показался грузовик и бочкой покатил прямо на нас. Ехал он не по той стороне дороги. Я резко свернул в сторону, чтобы объехать его, но и грузовик повернул туда же. В самый последний момент мне пришлось слететь с дороги и вырулить на мягкую грязь обочины, носом почти в канал.

Справа от меня завизжали тормоза. Я попытался дать задний ход и снова выбраться на дорогу, но машина прочно засела в мягкой грязи.

Затем я услышал, как хлопнула дверь, и увидел водителя, выбирающегося через правую дверцу машины, а значит — не по той стороне дороги ехали мы, а не он. Я был уверен, что нигде в Соединенных Штатах нет движения на английский манер, но я уже давно не сомневался, что мы покинули Землю, которую я знал.

Грузовик был здоровенным бензовозом. На борту его большими кроваво-красными буквами было начертано ZUNOCO, а внизу, помельче, девиз: "Мы ездем по всяму мюру!". Когда я вышел из машины и попробовал извиниться, водитель покрыл меня матом. Это был внушительный гражданин ростом с меня, но сложенный, как пивная бочка. В руке у него был зажат большой гаечный ключ.

— Слушай, я же извинился, — сказал я ему. — Чего ты хочешь? Никто не пострадал, и машины целы.

— Таких кретинов и близко нельзя подпускать к рулю! — взвыл он. — Вы — угрыза!

Тут из машины вышел Рэндом, в руке его был пистолет.

— Мистер, валите-ка отсюда! — сказал он.

— Убери пистолет, — сказал я, но он спустил предохранитель, и прицелился в шофера.

Лицо последнего отчетливо передернуло от страха, у него отвисла нижняя челюсть, парень повернулся и бросился бежать.

Рэндом поднял пистолет и тщательно прицелился в мчащуюся спину, но мне удалось толкнуть его руку вбок как раз в тот момент, когда он спустил курок.

Пуля ударилась в мостовую и отлетела рикошетом в сторону.

Рэндом повернулся ко мне, и лицо его было почти белым.

— Кретин! — сказал он. — Пуля могла угодить в бензобак!

— Она также могла попасть в парня, в которого ты целился.

— Кого это, черт возьми, беспокоит? Мы не воспользуемся этой дорогой целое их поколение. Этот ублюдок осмелился оскорбить Принца Янтаря! Я думал о ТВОЕЙ чести.

— Я сам в состоянии защитить свою честь, — и чувство холода и силы охватило меня и заставило сказать — Потому что он был мой — мне и выбирать, — и меня переполнило чувство ярости.

Тогда он склонил передо мной голову, и как раз в тот момент, когда дверца грузовика хлопнула и послышался шум удаляющегося мотора.

— Прости меня, брат, — сказал он. — Прости, что я осмелился. Но я был взбешен, когда услышал, как он говорил с тобой. Я понимаю, мне следовало ждать, пока ты не распорядишься по-своему или, по крайней мере, спросить тебя.

— Ладно, что было, то было, — сказал я ему. — Давай попробуем выбраться на дорогу, если сможем.

Задние колеса увязли примерно до оси, и пока я рассматривал их, пытаясь придумать выход получше, Рэндом окликнул меня:

— Порядок, я ухвачусь за передний бампер. Возьмись за задний, и давай вынесем ее на дорогу, только уж сразу на левую сторону.

Он не шутил.

Он говорил что-то о меньшей гравитации, но я не чувствовал легкости. Я знал, что я — человек сильный, но у меня были сомнения насчет способности поднять "мерседес" за задний бампер.

Но, с другой стороны, придется рискнуть: он ожидал от меня именно этого, а я не мог допустить, чтобы он знал о провалах в моей памяти.

Так что я присел, ухватил поудобнее и напряг ноги. С чавкающим звуком задние колеса вылезли из влажной грязи. Я держал свой конец машины примерно в двух футах над землей! Это было тяжело, — черт побери! — но я смог это сделать!

С каждым шагом я увязал в землю дюймов на шесть. Но я нес машину! И Рэндом с той стороны делал то же самое.

Мы поставили автомобиль на дорогу, и он слегка качнулся на амортизаторах. Затем я снял ботинки, вылил из них грязь, вычистил пучком травы, выжал носки, отряхнул манжеты брюк и закатал их, бросил ботинки с носками на заднее сидение, вытер ноги и сел за руль босиком.

Рэндом запрыгнул в пассажирское кресло и сказал:

— Слушай, еще раз я хочу сказать, что виноват…

— Забудь, — сказал я. — Кончено и пережито.

— Да, но хочется, чтоб ты не сердился на меня.

— Я не сержусь, — сказал я. — Просто на будущее — обуздай свои порывы, когда соберешься убивать в моем присутствии.

— Обуздаю, — пообещал он.

— Тогда поехали.

Мы двинулись по скалистому каньону, затем пересекли город, который, казалось, был сделан полностью из стекла или вещества, похожего на стекло, с высокими зданиями, хрупкими и непрочными на вид, и с людьми, сквозь которых просвечивало розовое солнце, высвечивая их внутренние органы и остатки недавних обедов. Когда мы проезжали мимо, они останавливались и глазели на нас. Они собирались толпами на углах улиц, но ни один не попытался задержать нас или перейти дорогу перед нашей машиной.